Что произошло

Хронология событий такая: 12 января член профсоюза «Курьер» Олег Жуков дал интервью изданию «Радио Свобода», признанному иноагентом. В ходе этого интервью Олег говорит только о двух вещах:

  • Службы доставки не трудоустраивают курьеров, заключают договор ГПХ, делая вид, что курьеры — «бизнесмены».

  • Доходы курьеров, которые пытается декларировать пропаганда «Яндекса», не соответствуют действительности: курьер получает около 100 рублей за заказ, в день — около 2400 рублей, при этом есть куча штрафов.

14 января профсоюзу «Курьер» поступило письмо от имени некой Анны Васильевны Коробковой. В письме Анна заявляет, что всецело поддерживает специальную военную операцию, а «Радио Свобода» дискредитирует её. С точки зрения Анны, Олег совершил преступление. Она приводит такую аналогию:

Сам по себе факт участия Жукова в создании выпуска СМИ-иноагента так же аморален, как если бы профсоюзный активист в 1942 году выступил бы на радио Геббельса.

Анна Коробкова выдвигает профсоюзу ультиматум, состоящий из трёх пунктов:

  • Исключить Олега из профсоюза.

  • В течение 5 суток с момента получения письма отчитаться перед Анной, что Олег больше не будет выступать в СМИ-иноагентах.

  • Если эти требования не будут выполнены, Анна передаёт материалы в Минюст.

Затем Анна бахвалится властью и тем, сколь многих она уже «привлекла к ответственности». Она угрожает, что вслед за признанием члена организации иноагентом власти, как правило, признают иноагентом и саму организацию. А далее по сценарию:

Так как значительную часть членов «Курьера» составляют молодые мужчины призывного возраста, то после признания «Курьера» иноагентом к этим мужчинам придут на работу полицейские с сотрудниками военкоматов – чтобы решить вопрос о призыве на военную службу.

Также в конце письма она бросает примечательную фразу:

Службы доставки, которым надоел «Курьер», с радостью передадут военкоматам данные на членов профсоюза «Курьер».

И эта фраза заслуживает внимания. Ведь угрозы Анны отнюдь не беспочвенны. У гигантов платформенной экономики может возникнуть соблазн использовать политический мотив для того, чтобы закрыть рот профсоюзу, объявив его вне закона.

В этом случае, прикрываясь околополитическими лозунгами о патриотизме и любви к закону, она работает рука об руку с корпорациями, делая за них часть грязной работы по подавлению и запугиванию «надоедливого» профсоюза.

Личность и мотивы Анны Коробковой

Однако нет достаточных оснований утверждать, что Анна связана со службами доставки. Сведения в сети таже крайне скудны. Доступны немногочисленные интервью нескольким изданиям и журналистам. Анна умело скрывает личность. Итак, что известно:

Анна, как она называет сама себя, — «профессиональный неоплачиваемый доносчик».

Анна не замужем, детей нет.

Она утверждает, что работает преподавателем. Однако на сайтах ВУЗов и школ публикуется профессорский и преподавательский состав, и такого преподавателя Интернет не знает. Место работы и жительства также не раскрывается, по её словам, из страха мести.

Почтовый адрес korobkova-anna@list.ru, через который Анна общается с внешним миром, скорее всего, зарегистрирован специально для доносов. Его не удается найти ни в каких других контекстах (форумы, соцсети, иные аккаунты).

Также мы не можем достоверно сказать, идёт ли речь об одном человеке или о группе лиц, неизвестен пол. Её голоса никто никогда не слышал, общение с журналистами проходило исключительно в письменной форме.

Данные интервью разнятся, но с 24 февраля 2022 года она написала от 764 до 1320 доносов. Предположительно для угроз жертвам используется один и тот же шаблон. В двух известных случаях некоторые формулировки совпадали почти полностью.

Интересная юридическая тонкость — заявление по уголовным делам не может быть анонимным, и за ложные сведения о себе заявителю грозит уголовная ответственность. Однако иные обращения в органы власти допустимо совершать под выдуманными личными данными, их никто не проверяет, никакой ответственности за это не предусмотрено.

Против гипотезы о том, что Анна является сотрудником полиции, говорит тот факт, что она любит вступать в переписку с жертвами и журналистами. У полиции обычно нет на это времени. Однако такой «сайд-проект» может существовать при поддержке других ведомств или участников рынка.

Если заявления в интервью правдивы, лучше всего мотивацию Анны иллюстрируют следующие слова:

У меня всего один мотив — я не хочу платить репарации. <...> У меня сейчас около 3 млн сбережений, и я не хочу, чтобы они обесценились. Поэтому я доносами создаю в российской оппозиции атмосферу страха, чтобы никто не мешал властям России делать то, что они делают.

Мой интерес сугубо материален. <...> Это значит, в моем городе будет огромная безработица и её сестра — преступность, так как среди преступников всегда преобладают неработающие. Плюс всё резко подорожает. Это значит, что мне придётся намного больше работать, чем сегодня, и намного хуже питаться. Я совсем не хочу торговать чем-нибудь на улице, и поэтому меня совершенно не греет идея о том, что новые власти разрешат свободу предпринимательства.

Итог

В общем, каша у этой Анны в голове изрядная. Кем бы она ни была, создание она исключительно меркантильное. В интервью она много говорит о философии доносительства. О том, что это у неё в крови. Что так она меняет общество к лучшему и так далее. Но любая цепочка её рассуждений, откуда бы она ни начиналась, неизбежно приходит к финансовым показателям.

При этом, Анна умеет скрывать личные данные, не оставляет следов в сети, разбирается в юридических тонкостях взаимодействия с органами власти. Истории, которые она рассказывает о себе, не находят документальных подтверждений.

Анна не видит проблемы в том, чтобы идти по головам, будь это курьер, пытающийся отстаивать права, или мать погибшего срочника. Никакая цена не будет слишком высокой для сохранения трёх миллионов сбережений.

Пафосная риторика о любви к закону и родине — скорее благовидный предлог, ведь не может же она писать, что обеспокоена финансовыми рисками. Поэтому любой, кто ей не понравился, должен закрыть рот навсегда. Ну так, на всякий случай.

Также стоит обратить внимание на симбиоз между условной Анной и законом об иноагентстве. Они как будто созданы друг для друга. В интервью и письмах жертвам Анна неоднократно признаётся в любви к этому закону. Сам по себе статус иноагента не криминализирован, однако в конечном счёте может нести опасность, сопоставимую с криминальным преследованием. Для включения в реестр иноагентов фактически не требуется ничего. Достаточно оказаться под «иностранным влиянием». При этом никакой чёткой формулировки, что такое «иностранное влияние», нигде нет.

Мы же напоминаем, что к институту иноагентства в современных реалиях не стоит относиться легкомысленно. Делая публичные заявления и раскрывая личные данные, оценивайте риски и последствия.

Объединяйтесь.

* Мы не можем разместить некоторые ссылки на оригинальные материалы. Все права на цитируемые материалы принадлежат их создателям.